В среду, 13 октября в Госдуме прошли парламентские слушания по законопроекту «Об образовании». В них, кроме депутатов профильных комитетов, ряда других представителей нижней палаты парламента, замминистра образования и науки Ивана Лобанова, в режиме видеоконференции приняли участие чиновники и педагоги из 77 российских регионов. По окончании слушаний председатель думского комитета по образованию Григорий Балыхин признался журналистам: «Сегодня мы не обсуждали конкретный законопроект — его пока что нет,…
В среду, 13 октября в Госдуме прошли парламентские слушания по законопроекту «Об образовании». В них, кроме депутатов профильных комитетов, ряда других представителей нижней палаты парламента, замминистра образования и науки Ивана Лобанова, в режиме видеоконференции приняли участие чиновники и педагоги из 77 российских регионов. По окончании слушаний председатель думского комитета по образованию Григорий Балыхин признался журналистам: «Сегодня мы не обсуждали конкретный законопроект — его пока что нет, а есть лишь рабочие материалы».
Между прочим, до парламентариев «рабочие материалы к законопроекту» уже успели обсудить в Совете Федерации и на заседании Российского союза ректоров. Активное обсуждение идет в интернете. Что же обсуждают?
А обсуждают текст, занимающий 460 страниц, который, ко всему прочему, подразумевает изменения более чем в 50 законах, в том числе в Бюджетном и Уголовном кодексах, законах о военных, о беженцах, об опеке и попечительстве. При этом уже упоминавшийся представитель Минобрнауки Иван Лобанов уверен, что размер документа может еще увеличиться: к проекту уже подготовлено около 600 поправок.
И основная претензия к этому-то гигантскому тексту состоит в том, что в нем нет ни задач, ни цели образовательной реформы — того главного, что должно присутствовать.
Практически каждый участник обсуждения, где бы оно ни проходило, нашел, что именно в этом документе стоит раскритиковать в пух и прах.
Вице-президент Торгово-промышленной палаты Владимир Исаков (промышленники тоже принимали участие в обсуждении) обращает внимание на уже отмеченный нами объем: «Закон превратился в инструкцию об образовательной деятельности. Как будто авторы ожидали град критики в свой адрес и впихнули в проект все, что можно. В результате, конечно, работник министерства его изучит, но обычные граждане — нет».
Между тем, мнение профессионалов, прочитавших все же проект, оказалось однозначным. Так, президент международного консорциума «Электронный университет», председатель экспертного совета по электронному обучению Владимир Тихомиров на слушаниях в профильном комитете Госдумы заявил, что новый закон не дает ответа ни на один из ключевых вопросов — в частности, о соответствии нормам европейского законодательства в области образования. «Наши эксперты провели сравнительный анализ и пришли к выводу о том, что такого соответствия нет», — утверждает он. В законе отсутствует термин «электронное обучение», которое стало стратегическим направлением для развитых стран, а параметры оценки качества образования несопоставимы с европейскими стандартами.
Но ради чего мы тогда ломали о колено высшую школу, вводя бакалавриат и магистратуру? Р
22e3
аде чего вводили тесты ЕГЭ? Мы же стремились во что бы то ни стало присоединиться к Болонской системе, чтобы наши дипломы признавались на Западе. И вот теперь речь идет о грядущем полном несоответствии европейским требованиям.
Но, по мнению Тихомирова, несоответствие зарубежным требованиям — не самая страшная вещь. «Закон ухудшает положение российской системы образования и закрепляет воспроизводство неконкурентоспособной рабочей силы, — считает он, — Наши дипломы не будут признаны не только европейскими, но и отечественными работодателями».
Но зачем такой закон стране, где действует, пусть частично выхолощенный позднейшими поправками, но признанный в свое время одним из лучших в мире закон об образовании 1992 года?
Ректоры критикуют статьи нового закона, относящиеся к высшей школе, а педагоги в недоумении от того, как рассматриваются в нем вопросы средней школы. Понять, что произойдет с профессиональным образованием, не может толком вообще никто.
Список рабочей группы, занимавшейся проектом потрясает: закон об образовании готовили чиновники из Минобразования, Минэкономики, Минфина, Минкультуры, Минздравсоцразвития, Минсельхоза, МВД, Минобороны, ФАС, ФСБ. Есть здесь представители РЖД и даже ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат». Среди них просто теряются несколько ректоров вузов и один директор школы — член Общественной палаты Ефим Рачевский.
Именно об итоге работы этих людей ректор МГУ Виктор Садовничий заявил: «Закон полон хороших и красивых слов. Но если читать закон и спрашивать, какие права и обязанности установлены, чьи это права и обязанности и что будет, если они нарушены, то окажется, что ответов не видно».
А определение в проекте закона образования как «услуги и общественного частного блага» просто возмутило и ректора ведущего университета страны, и его коллег: это что же — государство снимает с себя ответственность за образование?
«На мой взгляд, в этом законопроекте нет ответов на главные вопросы образовательного процесса: чему будут учить, как будут учить, как будут финансироваться образовательные учреждения, будут ли налоговые льготы, будут ли развиваться современные технологии и каким образом», — заявил после слушаний в нижней палате парламента зампред думского комитета по образованию Олег Смолин.
Научный руководитель Института практической психологии Государственного университета — Высшей школы экономики Владимир Шадриков уверен: «Этот закон консервирует отрицательные моменты. Он нуждается в существенной доработке и не может быть одобрен в настоящей редакции».
Впрочем, и работники Минобразования понимают, что результатом их законотворчества стало нечто неудобоваримое. Министр Фурсенко и его замы при каждом удобном случае повторяют, как заклинание, что они готовы не вносить проект в Думу в декабре этого года: пусть продолжается обсуждение, пусть вносятся поправки, возможна и другая редакция текста.
А учителя тем временем все задают в интернете свои вопросы, судя по всему, не слишком понятные большинству членов рабочей группы:
«Как будет решаться проблема со льготным отпуском? 28 календарных и дней, а остальное за свой счет?
А оплата госэкзамена? Ведь никто не учитывает мою нагрузку, когда туда посылает.
О наполняемости классов нельзя говорить однозначно: в школах разные программы (например, в начальной). Так что теперь, всех лишних вместе с учителями выкидывать за дверь?
Платные услуги тоже вызывают большой вопрос: что от них выиграет учитель? Если 10-15 % от содержания ученика, то в результате всех расчетов он снова получит копейки».
Кто ответит на эти вопросы? Человек, считающий, что в стране 200 тысяч лишних учителей?
А есть еще вопросы по домашнему образованию, вообще выпавшему из поля зрения авторов законопроекта. Специалистам очень интересно, как те же авторы представляют себе проблемы начального профессионального образования: в тексте оно почему-то не прописано.
Ректоры вузов, участвовавшие в обсуждении закона, вынесли единодушный вердикт: концепции развития системы образования в тексте нет.
Так что же есть? Что обсуждают сотни людей? Законопроект, которого нет? Общие слова, изложенные чиновниками самых различных министерств и ведомств? Да так ли он нужен, этот новый закон о нашем гибнущем образовании?
Боюсь, что последний вопрос не будет поставлен вообще: средства на разработку закона были выделены, освоены, так что его надо принимать. И какая разница, что в итоге будет с образованием. Уж за него-то будут спрашивать с совсем других людей.